Клад из руин Десятинной церкви

[мыша_полёвка]

Среди древнерусских городов Киев занимает первое место по количеству найденных кладов, о которых на протяжении веков ходило множество слухов и легенд. И первые, зафиксированные источниками находки кладов в Киеве, относятся к древнерусскому времени: Печерский Патерик сообщает о находке в XI в. клада "сосудов латинских", сделанной монахом Печерского монастыря в Варяжской пещере. Немецкий хронист Альберт Штаденский упоминает о зарытии сокровищ Одой, женой-немкой великого киевского князя Святослава Ярославича, в 1076 г. Этот клад, по преданию, был затем найден сыном Оды. Однако, киевлянам X-XIII вв., кроме современных, должны были попадаться и значительно более ранние клады римских монет II-IV вв.
Целенаправленным поиском кладов занимался даже литовский польный гетман Я. Радзивил, отнявший Киев в 1651 г. у войск Б. Хмельницкого. Об этом сообщал очевидец и "природный киевлянин", впоследствии игумен Михайловского Золотоверхого монастыря и автор "Хроники" Ф. Софонович.

Находка в 1898 г. знаменитого клада на хорах Успенского собора Киево-Печерской лавры, являвшегося тайной монастырской казной XVII-XVIII вв. и насчитывавшего 6184 золотые монеты общим весом 26,655 кг и 9895 серебряных, весивших 267,345 кг, - заметно усилила интерес к спрятанным сокровищам и вызвала новую волну кладоискательства. Показательно, что в лаврском кладе 1898 г., состоявшем из монет и медалей XV-XVIII вв., находился и римский медальон императора Констанция II (337-361), попавший в него из клада римского времени, найденного, вероятно, в XVI-XVII вв. близ Киева. Возможно, что из этого клада происходит и медальон императора Константа (337-350), проданный вскоре после обнаружения лаврского клада на аукционе в киевском ломбарде.

Но находки, подобные лаврской, являются уникальными, большинство же киевских кладов относятся к IX-XIII векам. Среди них преобладают те, которые были зарыты в декабре 1240 г.: сокровища, спрятанные жителями города, осажденного войсками Батыя. Состоят они преимущественно из гривен (денежных слитков серебра), женских золотых и серебряных украшений: колтов, браслетов, перстней, колец, сережек и других ювелирных изделий.

Их находки на территории города расположены очень неравномерно. Почти половина известных кладов приходится на "град Владимира" - древнейшую часть Киева, место сосредоточения княжеских дворцов и боярских усадеб. Штурмом укреплений "града Владимира" завершилось взятие Киева монголо-татарскими войсками в 1240 г., а последние защитники города погибли под руинами рухнувшей Десятинной церкви. В этой части города в размещении кладов прослеживается определенная закономерность. Из 29 кладов, зафиксированных на площади в 10 га "града Владимира", 16 найдены непосредственно возле самой Десятинной церкви. Все они были обнаружены еще в XIX-начале XX века.

Большинство кладов, найденных в XIX в., были расхищены случайными находчика, как правило - рабочими-землекопами. Но такая же судьба постигла и самый большой древнерусский киевский клад, найденный в 1842 г. археологом-любителем помещиком А.С.Анненковым. Золотые сосуды и украшения были, вероятно, переплавлены и лишь отдельные предметы (позволяющие, однако, судить о ценности клада в целом) были проданы в музейные и частные коллекции. Зачастую, даже если клад после находки попадал к специалистам, обстоятельства его обнаружения оставались неизвестны или недостоверны, что значительно снижало его научную информативность.

В 1955 г. при раскопках по ул.Владимирской, 7-9 в жилище XIII в. возле печки был найден глиняный горшок, в котором находились золотые колты, серьги, серебряные витые и пластинчатые браслеты, перстни. Этот клад, спрятанный при осаде 1240 г., на долгие годы стал последним древнерусским кладом, обнаруженным в этой части Киева. И вот, через 43 года на противоположной стороне улицы был найден новый клад, резко отличающийся от известных в этом районе, но тесно связанный, как и большинство из них, с событиями декабря 1240 г.

То, что клад обнаружили профессионалы-археологи, обеспечило надежную фиксацию ряда деталей, позволившую реконструировать обстоятельства его сокрытия и получить информацию о владельце.
26 сентября 1998 г. на площадке по ул.Владимирской, 12, в ходе раскопок, производившихся Старокиевской экспедицией Института археологии НАН Украины (И.И.Мовчан, Я.Е.Боровский, С.И.Климовский), на глубине 2 м от современной поверхности открылась подпрямоугольная яма размером 1,1х1,15 м. Ее темное заполнение заметно отличалось от светлого материкового суглинка, в котором яма была выкопана. При выборке заполнения по центру ямы, на глубине 2,05 м, обнаружены 2 железных древнерусских трубчатых замка, а следом за ними расчищено 378 предметов, большинство из которых - мелкие пластины сильно коррозированной листовой меди. На некоторых сохранились остатки истлевшей лозы или лыка.

Из этой массы вещей выделяются два предмета: водолей - сосуд для воды, использовавшийся при умывании, изготовленный в виде петуха, и блюдо.

Водолей имеет значительные утраты в нижней части корпуса, края хвоста и крыльев обломаны, голова и хвост глубоко коррозированы из-за пребывания в сильном огне. рентгеновским флуорисцентным анализом установлено, что водолей был отлит из сплава, содержащего 94,1% меди, 3,63% олова, 1,9% свинца, который может быть определен как разновидность оловянисто-свинцовой бронзы. На внутренней части водолея сохранились технологические штыри, означающие, что он отливался по восковой модели в единичном экземпляре. Затем тело птицы декорировали обронной чеканкой, воспроизводившей ее оперение, а крылья украсили двумя лентами растительного орнамента.


На водолее местами сохранился тонкий слой свинцово оловянистого покрытия, белый цвет которого должен был имитировать серебрение. Покрытие, составленное из почти равных долей свинца и олова, вероятно, втиралось с помощью матерчатого тампона. Другой водолей представлен лишь фрагментом в виде головы козла. Оба датируются первой половиной XIII в. и происходят их Нижней Саксонии.

Датировка других вещей, как и клада в целом, достаточно уверенно позволяет отнести время изготовления водолея в виде петуха не ранее рубежа XII-XIII в. Точное место изготовления водолеев этого типа пока однозначно не установлено, по причине недостатка известных аналогий, но его западноевропейское происхождение сомнений не вызывает.

Блюдо из клада - диаметром 26,5 см, изготовлено из листовой меди; как и водолей имеет значительные повреждения и утраты деформировано, в трещинах, часть края оторвана от корпуса и загнута в сторону. После реставрации установлено, что в центре блюда и по краям его внутренней части грубо прочерчены пять однотипных и очень схематичных погрудных изображений ангелов, разделенных между собой реликтовым геометрическим орнаментом. Семантика изображения обычно трактуется как аллегорическое изображение христианских пороков и добродетелей, и не исключено, что блюда или чаши этого типа являлись литургическими предметами. Идентичное блюдо уже было найдено в Киеве на ул. Трехсвятительской (усадьба Я.В.Кривцова) в 1892 г., а попало в землю в 1240 г.

Оба блюда происходят из Рейнской области Германии, где широко изготовлялись в XII-XIII вв. Блюда, или чаши, этого типа, по классификации Т.Поклевского, принадлежат к типу III. Время изготовления этого типа относится к первой половине XIII в. Его декор представляет собой грубое и схематическое подражание более ранним типам этих чаш. Т. Поклевский объяснял снижение художественного уровня изображений на чашах перенесением центра их производства из Фландрии-Рейнской области в Саксонию в начале XIII в., но эта точка зрения не разделяется всеми исследователями. Еще две чаши, идентичные киевским, были обнаружены в Кухмайне (Южная Финляндия) и Лейпциге. В целом, для Киева это третья подобная зафиксированная находка. Чаша более раннего типа II-б была обнаружена в 1984 г. на Подоле в древнерусском погребении.

Среди прочих предметов в составе клада выделяется обод котла, диаметр которого реконструируется в пределах 0,6-0,7 м. К нему крайне небрежно приклепана массивная железная ручка. Обращает на себя внимание и сама архаическая система заклепок, сделанных из согнутых в трубочку листов меди, уже не использовавшейся в XII-XIII вв. Применение ее в это время свидетельствует об отсутствии у мастера необходимого для их изготовления медного прута. Она выявлена и на других деталях, являющихся, очевидно, частями того же котла. Следовательно, этот прохудившийся котел чинился в большой спешке, подручным материалом и, судя по грубости работы, мастера совершенно не волновала эстетическая сторона дела. Более того, из-за грубости клепки и оставшихся не заделанными отверстий, он не был пригоден даже для варки супа, но в нем, как в худом ведре, успешно можно было варить смолу, чем обычно и приходилось заниматься в осажденном городе.

Примечательными являются также несколько листов меди, тщательно соединенных между собой системой вальцовки "в замок", применяющейся для укладки кровли, с которой они и могут быть соотнесены. Отдельно выделяется небольшой (8,6х6 см) фрагмент посеребренного сосуда. В составе серебра присутствует высокий процент золота, что характерно для рудничного серебра Швеции. В целом же, все эти вещи, даже в то время, в таком состоянии представляли лишь лом цветного металла, годный только на переделку.

И тем не менее они имели значительную ценность, поскольку на всем огромном пространстве древней Руси не добывались не только драгоценные металлы, но и медь. Будучи Привозным металлом, хотя и столь дорогим как золото и серебро, что делало ее доступной почти всем слоям населения, медь достаточно высоко ценилась прежде всего как сырье для украшений. таким образом, перед нами исключительно сырьевой клад, состоящий из дорогой, но утратившей свою функциональную ценность из-за повреждений, импортной посуды.

Интересно, что клад был зарыт с исполнением магического обряда. Яма под него была доведена до глубины чистого материкового суглинка - той самой "чистой земли", в которую язычество требовало опускать покойников. Но этого оказалось недостаточно и владелец клада дополнительно очистил место огнем, о чем свидетельствует обожженность дна ямы и закопченность ее стенок.

Очищение места огнем широко практиковалось в языческих обрядах славян. Огню поклонялись и киевляне, для которых он был олицетворением первоначально бога Сварога, а затем его сына Сварожича. Вера в магическую силу огня восходит, вероятно, еще к эпохе поздней бронзы, когда он использовался для очищения места перед погребением.

Когда завернутые в лыко или лозу вещи были уложены в яму, их "закрыли" с помощью двух положенных сверху замков, прочитав, вероятно, при этом заклятие, должное вместе с ними уберечь клад от случайной находки. Находки замков в кладах не единичны, а иногда их дополняет или заменяет топор, призванный защитить клад и покарать грабителей.

Мысль о магическом назначении замков и ключей в кладах, как призванных "запирать" их была впервые высказана Н.П.Кондаковым. В своде Г.Ф.Корзухиной указаны 4 случая, когда в составе клада был замок, а в одном случае - два замка. Корзухина приводит и два случая наличия в кладах ключей. Однако, мнение Кондакова ею было бездоказательно отвергнуто, а факт наличия в кладах замков для Корзухиной остался "непонятным". С этим нельзя согласиться. На магическом назначении замков и ключей в жертвенных ямах XII-XIII вв., служивших местом свершения языческих обрядов, справедливо указывает И.П.Русанова. Показательно, что свершение магических обрядов с использованием замков и ключей имело место именно в XII-XIII вв., то есть тогда, когда были сокрыты и известные клады с ними. Одна их таких жертвенных ям была обнаружена и в Киеве. Б.А.Рыбаков также отмечает магическое назначение ключей-амулетов, использовавшихся в качестве привесок. То же касается и миниатюрных копий топоров-амулетов. Находки самих топоров также известны как в кладах, так и в жертвенных ямах.

По классификации Колчина, оба навесных замка из клада могут быть отнесены к модификациям типа В, появившимся в 30-40-х гг. XII в. и бытовавшим в Новгороде до начала XV в. Для Киева время их бытования следует ограничить XIII в.

Как отмечалось, клад с Владимирской, 12, резко контрастирует по своему составу с другими кладами из этой части города, зарытыми преимущественно в осаду 1240 г. Здесь известны клады богатые и бедные, но до сих пор не зафиксирован ни один сырьевой клад. И тем не менее, он своим происхождением обязан событиям декабря 1240 г.

Реконструируем время и обстоятельства его сокрытия. Водолей и блюдо, с учетом исторического контекста, достаточно определенно датируются XII-первой половиной XIII вв. К этому же времени относятся замки и случайно попавшая в яму при засыпке керамики. раскопками установлено, что место, где был зарыт клад, в XII-XIII вв. занимала усадьба, владелец которой, подобно киевскому князю Михаилу Всеволодовичу, успел покинуть город до прихода монголов. Маловероятно, что этот специфический клад был зарыт во дворе усадьбы, когда на ней бурлила жизнь.

А теперь обратимся к развитию самих событий декабря 1240 г. Как известно, относящая на 180 м от места зарытия клада Десятинная церковь стала последним оплотом защитников Киева, а ее стены, согласно Ипатьевской летописи, рухнули под тяжестью взобравшихся на хоры со своим имуществом горожан. Хотя версия такого разрушения Десятинной церкви уже давно скептически воспринимается исследователями, склонными считать, что ее стены прозаично сокрушили стенобитные орудия, но для нас в данном случае важен сам, не только вполне логичный, но и зафиксированный летописью, факт наличия в церкви сокровищ и вообще дорогих вещей, собранных практически со всего города.

Раскопки церкви проводились неоднократно в XIX и XX вв., однако ими так и не было выявлено то грандиозное разнообразие ювелирных изделий, оружия и просто дорогой утвари, которого следовало ожидать. Единственный достоверно зафиксированный "клад", найденный при раскопках 1939 г., обнаружен в тайнике - нише под центральным нефом, из которой двое осажденных пытались прорыть подземный ход наружу, но были погребены заживо рухнувшими стенами церкви, вместе с находившимися при них вещами. Очевидно, из такого же тайника под алтарем церкви происходит и огромный клад посуды и украшений, обнаруженный в 1842 г. Таким образом, все сокровища, найденные на месте Десятинной церкви, выявлены в подземных тайниках, о существовании которых мало кому было известно. Но куда же делись остальные вещи?

Вне сомнений, о их скоплении в церкви догадывались и сами воины Батыя, а разрушение ее стен сделало это очевидным и именно они были первыми, кто приступил к разбору руин церкви в поисках оружия и драгоценностей. Но завоеватели вскоре покинули город и эти работы продолжило окрестное население, искавшее среди пожарищ и руин не только сокровища, но и просто полезные в быту вещи. Вероятно, эти поиски заметно оживились весной 1241 г., когда сошел снег и опасность окончательно миновала. Среди этих "кладоискателей" был и человек, зарывший клад на Владимирской, 12.

О том, что вещи были извлечены из-под руин Десятинной церкви, прежде всего, свидетельствует характер повреждений на них. Ни водолей, ни блюдо не могли быть настолько искарежены в процессе обычного бытового употребления. такие утраты и повреждения могли возникнуть только в результате попадания их под завал рухнувшего здания и вследствие извлечения из-под него. Только падавшие кирпичи и другие строительные детали могли деформировать блюдо и привести к появлению поперечных трещин на нем, а разворочено оно было уже при вынимании из-под завала. Наличие слоя копоти на внутренней части водолея свидетельствует о его пребывании в сильном, но локальном огне, ускорившем процесс коррозии головы и хвоста птицы, но не затронувшим ее корпус. О бушевавшем на развалинах огне говорят и отдельные оплавленные куски листовой меди.
Семантика изображения на блюде, допускающая его использование при литургии, делает его пребывание в стенах Десятинной церкви вполне закономерным. Водолей не может быть однозначно отнесен к церковной утвари, но его нахождение в стенах Десятинной церкви вполне объяснимо - он был взят спрятавшимися в ней владельцем как ценная и дорогая вещь.

Можно допустить, что водолей и блюдо были извлечены не из руин Десятинной церкви, а из соседних с нею княжеских дворцов. (Деревянные здания надо исключить - при их разрушении характер повреждений был бы другим.) Но, это мало вероятно. Во-первых, сведения о разрушении имеются только для Десятинной церкви, а войска Батыя, как уже установлено, не страдали навязчивой идеей уничтожения архитектурных сооружений. Во-вторых, вряд ли такая крупная и дорогая вещь как водолей была забыта, а тем более оставлена как подарок захватчикам во дворце, когда все мало-мальски ценное забиралось с собой в расположенную в нескольких десятках метров Десятинную церковь - последнее убежище защитников, или просто закапывалось в землю.

Очевидно, в церкви находился и склепанный на скорую руку котел для варки смолы, погребенный под ее рухнувшими стенами. Вряд ли войско Батыя, имевшее походные мастерские, оставило бы 8,6 кг меди, если бы они лежали на виду. Десятинной церкви, вероятно, принадлежат и небольшие фрагменты медной кровли.

Для находчика все эти вещи представляли значительную ценность как лом дорогого цветного металла, вполне пригодного для вторичного использования, и он даже завернул их в лыко или лозу, чтобы обеспечить лучшую сохранность во время их вынужденного пребывания в земле. Порядком искареженный котел был им при этом, вероятно, разрублен дополнительно на части, что обеспечивало не только лучшую его укладку в яму, но и облегчало последующую транспортировку и переработку.

Состав клада позволяет в некоторой степени установить и личность находчика вещей. Прежде всего, обращает на себя внимание тот факт, что в землю были зарыты медь и бронза, подлежащие дальнейшей переработке. Худшего способа для ее хранения придумать было просто невозможно, поскольку, в отличие от не подверженного вообще окислению золота и медленно коррозирующего серебра, бронза, а еще более тонкая листовая медь должны были очень скоро разложиться и даже их переплавка дала бы весьма скромные результаты. Следовательно, их зарытие было мерой вынужденной и временной, на которую мог пойти только не житель Киева.

Если бы находчик был киевлянином, ему не понадобилось бы, извлекши эти вещи, тут же закапывать их на расстоянии 180 м от руин, ускоряя тем самым процесс их коррозии, да к тому же совершать при этом еще и магичесский обряд по защите клада. Он совершенно спокойно мог отнести добычу домой, дорога до которого, где бы он не располагался, заняла бы не на много больше времени, чем выкапывание ямы, разведение костра в ней и прочие действа. Даже, если он не мог забрать все сразу, то гораздо проще было соорудить временное менее трудоемкое хранилище для не столь уж больших вещей, чтобы вернуться за ними через несколько часов, чем копать яму глубиной не менее полуметра и площадью 1 м2.

На это мог решиться только пришлый человек, для которого транспортировка 10,6 кг лишнего груза представляла серьезную проблему. Очевидно, это был кто-то из уцелевших после нашествия жителей соседнего с Киевом села. Косвенно это подтверждается и свершением магического обряда при зарытии клада, который должен бы его охранять до скорого возвращения владельца. Ведь именно в сельской среде суеверия наиболее живучи в любую эпоху.

Несомненно, кроме вещей клада, им было добыто из-под руин Десятинной церкви немалое количество более полезной, с его точки зрения, утвари, которую он и забрал в первую очередь. Но у него не было коня, иначе вопрос транспортировки дополнительных 10,6 кг не стоял бы так остро.

Примечательно, что "град Владимира" был пуст, иначе находчик вряд ли бы мог зарыть в нем клад, совершив при этом обряд, и не привлечь к себе внимания. Следовательно, на раскопки он отправился вскоре после ухода войск Батыя, вероятно, в начале 1241 г., что и обеспечило ему богатую добычу. Но за спрятанной ее частью он так и не вернулся.

Традиционно считается, что клад остается не востребованным из-за гибели владельца. Но в данном случае уместно и менее трагическое предположение. Весной 1241 г. жизнь в Киеве уже начала восстанавливаться, а по данным раскопок постройки на участке по нынешней Владимирской,12, просуществовали до конца XIV в. Возможно, что они были возведены достаточно скоро после разорения 1240 г. А этого, вероятно, больше всего и боялся владелец клада. Наложенное им заклятие должно было защищать клад не только от таких же старателей, но и от возвращающихся киевлян. Возможно, что, вернувшись за кладом, он застал уже место застроенным, а оставленные им приметы, скорее всего, были уже уничтожены, что делало поиски 10,6 кг окисленной меди на территории чужой усадьбы занятием не только малорезультативным, но и невозможным.

Так этот клад и пролежал 450 лет невостребованным. Во второй половине XVII в. его случайно чуть было не извлекли. После 1654 г. на этой территории достаточно плотно разместились легкие наземные постройки московских стрельцов. Одна из них накрыла, в полном смысле слова, место клада и непосредственно на нем была сооружена глинобитная варочная печь, перед устьем которой имелась выгребная яма, не дошедшая всего 20-25 см до вещей клада. если бы это случилось, то он был бы просто переплавлен в слитки для новых изделий.

То, что этот клад был найден в конце XX в., дало не только прекрасные образцы западноевропейского искусства, - им предстоит украсить музей и стать объектом отдельных исследований, - но и важную информацию, которую теперь смогут использовать специалисты различных отраслей исторической науки.

Автор: С.И. Климовский
Институт археологии НАН Украины

[мыша_полёвка]

отсебятина: только по тем данным, что доходят до простых смертных, на территории десятинной церкви нашли 17 кладов.

с женскими украшениями—это серьги, браслеты,кулоны,нагрудные украшения. В одном из кладов украшения были завернуты в платок и спрятаны в подземном коридоре церкви, видимо уже во время нашествия монголов.

Весной луганские археологи приступят к раскопкам двора князя Владимира Великого. Кстати, право вести раскопки Десятинной церкви имеют только один отечественный вуз – Луганский национальный университет имени Тараса Шевченко. Работы ведутся в тандеме с Санкт-Петербургским Институтом архитектуры Российской академии наук. Все находки пока хранятся в Институте археологии НАН Украины. Какова их судьба — неизвестно, как и то, что будет с фундаментами Десятинной после раскопок.

По словам Красильникова, есть три варианта. Первый: все засыпят, на виду оставят только часть фундамента. Второй — возведение стационарного музея, где можно будет показать, что найдено в Киевской Русио время раскопок. И третий — сооружение храма в память о первой каменной церкви Киевской Руси.
Источник

[мыша_полёвка]

и вообще про церковь немного:
Десяти́нная це́рковь (церковь Успения Пресвятой Богородицы) в Киеве — первая каменная церковь Киевской Руси, воздвигнутая святым равноапостольным Владимиром на месте кончины первомучеников Феодора и его сына Иоанна.

вид на церковь 19 век

Первый храм (996—1240)

История


Руины Десятинной церкви на рисунке 1826 года (иногда описывается как копия работы А. ван Вестерфельда, что ставится под сомнение историками)[2]
Начало строительства Десятинной церкви относят к 989 году, о чём в летописи сообщалось:

В лето 6497 … Володимер помысли создати церковь Пресвятыя Богородица и послав преведе мастеры от Грек.

— «Повесть временных лет»
В иных летописных списках годом заложения церкви называют также 990 и 991 годы. Строительство было окончено в 996 году. Церковь строилась в качестве кафедрального собора неподалеку княжеского терема — каменного северо-восточного дворцового здания, раскопанная часть которого находится на расстоянии 60 метров от фундаментов Десятинной церкви. Неподалёку археологами были найдены остатки здания, считающегося домом церковного причта, построенным одновременно с церковью (так называемый терем Ольги). Церковь освящалась дважды: по завершению строительства и в 1039 году при Ярославе Мудром.

Князь Владимир Святославич, правивший в то время, выделил на поддержание церкви и митрополии десятую часть своих доходов — десятину, откуда и пошло её название. На время своего строительства она была наибольшим киевским храмом. В летописях сообщалось, что Десятинную церковь украшали иконы, кресты и драгоценные сосуды из Корсуня. В украшении интерьера обильно использовался мрамор, за что современники также называли храм «мраморным». Перед западным входом Ефимовым были обнаружены остатки двух пилонов, предположительно служивших постаментами для бронзовых коней, привезенных из Херсонеса. Первым настоятелем церкви был один из «корсунских попов» Владимира — Анастас Корсунянин.

Некоторые ученые считают, что церковь имела посвящение празднику Успения Пресвятой Богородицы. В ней хранились мощи святого священномученика Климента, погибшего в Корсуни.[8] В Десятинной церкви находилась княжеская усыпальница, где была похоронена христианская супруга Владимира — византийская царевна Анна, умершая в 1011 году, а затем и сам Владимир, умерший в 1015 году. Также сюда были перенесены из Вышгорода останки княгини Ольги. В 1044 году Ярослав Мудрый похоронил в Десятинной церкви посмертно «крещённых» братьев Владимира — Ярополка и Олега Древлянского.

В первой половине XII в. церковь перенесла значительный ремонт. В это время был полностью перестроен юго-западный угол храма, перед западным фасадом появился мощный пилон, подпирающий стену. Эти мероприятия, вероятнее всего, являлись восстановлением храма после частичного обрушения вследствие землетрясения.

В 1169 году церковь разграбили войска князя Мстислава Андреевича, сына Андрея Боголюбского, в 1203 году — войска Рюрика Ростиславича. В 1240 году орды хана Батыя, взяв Киев, разрушили Десятинную церковь — последний оплот киевлян. По преданию, Десятинная церковь рухнула под весом забравшегося на своды народа, пытавшегося спастись от монголов, однако Ю. С. Асеевым высказывалось предположение, что здание рухнуло после применения татарами стенобитных орудий.

Второе освящение
Причины повторного освящения, проведённого митрополитом Феопемптом в 1039 году, доподлинно неизвестны. В XIX веке высказывались предположения, что после пожара в Киеве в 1017 году церковь претерпела значительную перестройку Некоторые современные историки оспаривают их, считая это недостаточной причиной. М. Мурьянов полагал, что основанием второго освящения мог послужить еретический или языческий акт, но более достоверной причиной в настоящее время считают установление празднования ежегодного обновления храма, характерного для византийской традиции и включавшего обряд освящения (эта версия была предложена А. Е. Мусиным). Существует и иное мнение, что повторное освящение могло быть вызвано несоблюдением византийских канонов во время первого освящения.

Реконструкции

Второй храм (1842—1936)


Десятинная церковь в XIX веке
В 1824 году митрополит Евгений (Болховитинов) поручил расчистить фундамент Десятинной церкви. Киевским археологом-любителем К. А. Лохвицким, а затем петербургским архитектором Н. Е. Ефимовым был впервые открыт план фундаментов, найдены остатки мраморов, мозаик, фресок. 2 августа 1828 года освятили начало строительства новой церкви, которое доверили другому петербургскому архитектору Василию Стасову. Храм был построен в византийско-московском стиле и не повторял первоначальной архитектуры древней Десятинной церкви. В ходе строительства была полностью разобрана церковь митрополита Петра Могилы XVII в., а также около половины сохранившихся к тому моменту фундаментов храма X века. Строительство храма обошлось в 100 тысяч золотых рублей. Иконостас составили из копий икон иконостаса Казанского собора в Петербурге, созданных художником Боровиковским. 15 июля 1842 года новую Десятинную церковь Успения Богородицы освятили митрополит киевский Филарет, архиепископ житомирский Никанор и епископ Смоленский Иосиф.

В 1908 — 1911 гг. фундаменты оригинальной Десятинной церкви (там где они не были повреждены стасовским зданием), были раскопаны и исследованы. Остатки фундамента были изучены лишь в 1938 — 1939 гг. после окончательного сноса новой церкви.

При советской власти, в 1928 году вторая Десятинная церковь, как и множество других памятников культуры и искусства, была снесена. В 1936 году церковь окончательно разобрали на кирпичи.

Раскопки 2005—2010 гг.
3 февраля 2005 года Президент Украины Виктор Ющенко подписал указ об исследованиях Десятинной церкви. В 2005—2010 годах под руководством Г. Ю. Ивакина (Институт археологии НАН Украины) фундаменты Десятинной церкви были исследованы вновь. Были доследованы ранее нераскопанные участки, составлен уточненный план остатков фундаментов, определены этапы их возведения, собрана значительная коллекция фрагментов фресок и строительных деталей. На данный момент раскопки не завершены.